Семь заветных желаний
Скажу сразу: речь идёт об эксперименте, который проводился в одном из детских садов Москвы в 80-х годах, когда советская идеология в Первопрестольной дышала на ладан. Это в провинции бюсты Ленина сохранялись в школах на протяжении всех девяностых, а столица уже тогда, в перестроечную эпоху, уверенно готовилась к тому, чтобы снять пионерские галстуки со своих детей.
Лидия Георгиевна работала детским психологом. Упражнение «Цветик-семицветик», которое я у неё перенял в свою практику (сегодня так же работаю не только с детьми, но и со взрослыми) она использовала в рамках теста, проводимого с несколькими детсадовскими группами.
— Лидия Георгиевна, правильно ли я понял, что результаты этого эксперимента Вас удивили?
— Я бы сказала «шокировали». Я же воспитана в духе советского альтруизма. Мне было интересно, насколько альтруизм проявлен в наших детях. И первые выводы, которые я сделала, привели меня в состояние когнитивного диссонанса. Мне не хотелось верить в то, что все исследуемые мной дети, а это почти сотня, проявили себя как страшные эгоисты. Впрочем, всё оказалось не столь однозначно.
— Вашей целью было установить желания детей?
— Намерения, если точнее. Что бы ребёнок осуществил, если бы у него была возможность осуществить что угодно. У детей фантазия проявлена сильнее, чем у взрослых, не забита критическим мышлением, поэтому с ними такие игры проводить очень легко.
— «Цветик-семицветик» — это игра?
— Да, это игра, когда ребёнок представляет, что у него есть волшебный цветок и семь заветных лепестков. Соответственно, семь желаний, которые могут быть исполнены.
— Ну, и чего же желали дети?
Хочу жить с енотами
Прежде чем рассказать о том, чего желали дети в эксперименте Лидии Георгиевны, я упомяну ещё один любопытный факт. Уже много лет я преподаю метод «Охотник», который в том числе помогает людям разобраться со своими желаниями и целями. Так вот многие люди бывают неприятно удивлены, когда сталкиваются с проблемой собственного «жуткого эгоизма». Подобно Лидии Георгиевне они спешат сделать первые выводы, и, как правило, эти выводы оказываются не совсем корректными.
— Всё, что желали дети, касалось удовлетворения их личных потребностей. Ни один не написал, что он желает чего-то для страны или своего народа. Это выглядело простым желанием потреблять и пользоваться, что, в принципе, для ребёнка простительно, но неприятно разрушало какие-то идеалистические иллюзии.
Можете попробовать провести подобное упражнение со своим ребёнком, а вот, что написал мой семилетний викинг:
1. Хочу жить в лесу.
2. Хочу купаться каждый день.
3. Хочу, чтобы мама уволилась со своей проклятой работы.
4. Хочу быть самым сильным.
5. Хочу, чтоб нога перестала болеть.
6. Хочу ходить в походы.
7. Хочу жить с енотами.
Всё — о себе. Один пункт — о маме, но на самом деле тоже о себе, потому что ему нужна мама.
Дети 80-х ничем не отличались в этом плане от запросов современного ребёнка. А что самое любопытное, как я уже сказал, моя психологическая практика показывает, что на бессознательном уровне мы все, даже самые отъявленные альтруисты из нас, являемся эгоистами. И наши альтруистические порывы — не более чем эгоистический мотив поднять свой рейтинг за счёт благородного поступка. Впрочем, Лидия Георгиевна ещё не закончила.
Дело в том, что в том самом детском саду была одна группа, в которой дети повели себя совершенно иначе.
Сытые волки с целыми овцами
Это была группа, в красном уголке которой заболела любимица детей — морская свинка. Все дети, выполняя упражнение, загадали, чтобы бедная зверушка поправилась. Причём писали в своём списке желаний это первым номером.
Лидия Георгиевна считает, что на базовом уровне мы все являемся эгоистами, потому что только так природа могла заставить нас бороться за своё существование, создать конкуренцию и обеспечить индивидуальное выживание. Но эмпатия и альтруизм прекрасно в нас уживаются с эгоистическими устремлениями, потому что они тоже эволюционно оправданы. Мы должны заботиться и о себе, и о друг друге. Это выгодно для популяции в целом.
Поэтому когда рядом с нами нет страдания и боли, мы думаем о себе, но когда рядом есть кто-то, кого мы считаем своим — мы готовы протянуть руку помощи.
Но почему же с возрастом мало что меняется, не смотря на то, что мы становимся более осознанными? Мы, взрослые, сегодня имеем возможность активно заниматься благотворительностью, но на бессознательном уровне продолжаем думать в первую очередь о себе. Всё потому, что ребёнок никуда не исчезает, он уходит в бессознательное. И соответственно, «хочу жить в лесу с енотами» просто трансформируется во что-то более сложное, а иногда и остаётся таким же — простым, естественным представлением о счастье.
И в этом нет никакой трагедии. Это не есть крах альтруистической идеологии. Это лишь новый взгляд на проблему самореализации: чтобы уверенно помогать другим, мы должны научиться помогать себе. А для этого нужно уметь устанавливать диалог с бессознательным, понимать его и договариваться с ним. Так, чтобы личное благо одновременно и являлось благом общественным.
Рудияр
Общаюсь с подписчиками в клубе ВК
