Вертинский … Кто из представителей старшего поколения хоть раз не замирал от восторга, слушая песни этого великого певца?
А ведь его история начиналась в незапамятные времена – с началом одной из самых страшных войн. Он, тогда начинающий поэт, певец и актёр, был на фронте Первой Мировой и служил санитаром.
Тогда к своему раненому мужу в госпиталь приехала такая же начинающая молодая актриса Вера Холодная. Встреча произошла у неё дома, Вертинский передал ей письмо от мужа.
Ещё вопрос, кто из них был более опытным в профессии, и кто кого вдохновил, но это была настоящая любовь, придававшая обоим сил жить. Она стала знаменитой, благодаря кинематографу, делавшему тогда первые шаги, а он – выступал с песнями перед солдатами.
И удивительно – солдат, смотревший смерти в глаза, санитар, не пугавшийся тифа и оторванных конечностей, как мальчишка робеет перед публикой, и потому – придумывает костюм и грим, позволявшие скрывать черты лица. Именно так рождается образ печального Пьеро.
Вначале он белый, но в более поздние годы костюм приобретает чёрные детали, а вместе с ними и сам Пьеро становится более резким и циничным, лишаясь юношеских иллюзий.
Он посвящает любимой песню за песней. «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Маленький креольчик», «Лиловый негр».
В своём воображении он окружает её множеством любовников из разных стран и рас. Уже в этих песнях чувствуется его тяга к экзотике, типичная для поэтов и художников модерна, но особенно сильно проявившаяся именно у него.
На Вертинского произвели впечатление современники. На него не могли не повлиять и «поэзконцерты» Северянина, с его любовью к иностранным словечкам и благородному обществу, и печальный Блок, с его атмосферой таинственности и фантазии.
В «Лиловом негре» (уже в самом названии песни) видна почти экспрессионистская способность искажать цвета и даже запахи, при этом не нарушая образ.
Но Вера и Вертинский недолго были счастливы. В 1919, году, когда она после выступления, разгорячённая, вышла на террасу, её продуло. В любой другой ситуации это могло бы обернуться незначительной простудой.… Но то было страшное время.
Россию захлестнула «испанка». Ее жертвой через месяц станет Свердлов, в том же году переболел Мунк, болела и Лиля Брик.
И Вера Холодная заразилась. Её не стало через три дня. Для Вертинского это было страшным ударом. Тем временем тучи над страной сгущались ещё сильнее. Накануне Гражданской войны он пишет песню «Юнкерам на смерть». Об этом событии сегодня говорят нечасто.
В Петрограде смена власти была почти мгновенной. Большевики взяли Зимний за одну ночь. В Москве юнкера из военных училищ сопротивлялись большевикам долго и мучительно, защищали фактически уже не существующую власть.
Во время боёв в Москве в Кремль попала бомба, молчали Куранты, а жертв столкновения хоронили всё ещё с церковным отпеванием. И песня идеально передает ощущение именно этого момента. Столкновения красных с белыми ещё не воспринимали всерьёз.
«Я не знаю зачем, и кому это нужно…» — конечно же, во время Гражданской Войны этот вопрос был бы уже не уместен – всем стало понятно, кому и зачем.
Но в то время всё это казалось безумием, «безобразьем», а жертвы противостояния – наивными юнцами, которые пошли воевать за идеи взрослых. Вскоре его вызвали для допроса в ЧК.
Он сказал: «Вы же не можете запретить мне их жалеть !» Ответом была легендарная фраза: « Надо будет, и дышать запретим!» Его всё же не расстреляли.
Но и песня претерпела поразительные превращения. Белый генерал Слащёв при встрече с Вертинским, признался ему, что его солдаты идут в бой под это произведение. Солдаты, идущие в бой под антивоенную, по сути, песню. Как бы к этому ни отнёсся сам автор, это было похоже на дурную шутку.
Вертинский уехал из России и долго путешествовал. Бывал он и в Париже, где написал самую известную свою песню «В бананово – лимонном Сингапуре». Песня описывает Сингапур неточно.
В то время остров Малакка, где расположен Сингапур – английская колония, центр преступной жизни, этакий восточноазиатский Порт – Рояль. И не было там магнолий – ещё не завезли, и местные обезьяны вовсе не так крикливы.
Но это нисколько не вредит атмосфере песни. В конце концов, он поселился в Харбине, а затем в Шанхае, где попал под японскую оккупацию и страшно бедствовал.
А ведь Харбин – это, можно сказать, самый «русский» город Китая, основан он был именно русскими строителями, прокладывавшими Китайско – Восточную Железную Дорогу.
В Харбине сохранилось немало русских зданий, и русская диаспора после Революции была там многочисленна. Девушка в произведении Вертинского мечтает об уже прошедшей любви. В жизни самого певца была ещё большая любовь и после трагической смерти Веры.
Первой его женой ещё в двадцатые стала Лидия Вертидис, позднее поэт любил Ларису Андерсен, состоял в браке с грузинкой Лидией Циргавой, которая стала его женой на всю оставшуюся жизнь.
Во время новой Войны, в 1941 году, он рвётся на родину – и уже в который раз пишет письма главным советским чиновникам. Но тщетно. Многие утверждают, что поэт стремился обратно ради чинов, званий, зарплат, но на самом деле, это, конечно же, неправда!
В Москву он приехал в 1943 году, и тогда…
Из его гениальных песен в репертуаре осталась лишь три десятка. Остальные были запрещены. Вертинский гастролирует по стране при полном молчании прессы. Надо сказать, что к тому времени прослушивание песен Вертинского в СССР было если не преступлением, то, по крайней мере, признаком политической неблагонадёжности.
Итогом его брака с Лидией были две дочки, а позднее – внуки, из которых нет почти ни одного заурядного человека. Его дети играли в кино, внучка – занялась дизайном уже в новой России, прославилась как ведущая программ о дизайне интерьеров.
Анидаг из фильма «Королевство кривых зеркал», прекрасная Гуттиэре из «Человека амфибии» — всё это образы, созданные членами творческой династии.
А сам Вертинский играл в фильме «Анна на шее» и в советско – албанской ленте «Великий воин Албании Скандербег».
Даже сегодня можно найти пожилых людей, бывавших на его последних концертах. Умер он в 1957 году.
Его образ сильно отличается от всех образов русских мужчин в искусстве. Только он мог представить миру рафинированного, образованного и экзотичного интеллигента, и даже его голос, с ярко выраженной картавостью, воспринимается теперь не как дефект речи, а как приятный французский акцент.
Вертинский незабываем, и сегодня он воспринимается как такой же (никак не меньший) гений Серебряного века, как Ахматова, Цветаева, Гумилёв, Блок и, конечно же, поэт Сергей Есенин…
