Обычно в своих статьях я привожу примеры девиантного поведения, стараясь показать, как не надо делать, чтобы потом не было больно. Но это лишь от того, что так устроен наш мозг: то, что вызывает страх и тревогу, лучше запоминается. Но в этой заметке я отойду от сложившейся традиции, и расскажу об однажды увиденном мной эпизоде, который, по моему мнению, является крайне важным сегодня положительным примером того, как отец может взаимодействовать с сыном.
Однажды на автобусной остановке
Жаркий август 2015-го. Йошкар-Ола вяло растекается по пыльным асфальтовым перекрёсткам и тротуарам. Я скучаю на остановке, поджидая своего товарища. Среди обыкновенной городской маеты моё внимание привлекает пара: отец с сыном, поджидая свою маршрутку у кустов сирени, о чём-то тихо разговаривают.
На общем фоне скуки и равнодушия, их выделяет трогательная эмоциональность. Мальчик, лет десяти, о чём-то тихо плачет. Отец, прижимая его к себе, пытается успокоить, что-то повторяя и похлопывая его по плечу. По лицу мужчины видно, что он переживает вместе с ребёнком. Не нивелирует ощущаемую сыном боль, не принижает её значение, а переживает вместе с ним.
Пялиться на них было бы верхом неприличия, но я всё же не могу удержаться, чтобы не следить за этим чувственным эпизодом хотя бы краем глаза.
Меня поразило в этой картине то, что отец не чурался своих эмоций и ярко сопереживал ребёнку, явно не пытаясь унять его слёзы, а с пониманием относясь к ним. Не знаю, что у них произошло, но выглядело это довольно необычно. Не часто, очень не часто приходиться видеть мужчин, которые не рычат, не одёргивают детей, разыгрывая из себя брутальных самцов, а умеют выстроить адекватный эмоциональный контакт, не боясь показаться глупыми.
Было это шесть лет назад, а я до сих пор помню, как папа присел на корточки перед своим сыном, и заглядывая тому в лицо, что-то тихо говорил, успокаивающее и ободряющее, а потом прижал дитя к груди, делясь с ребёнком частью своей мужской силы и уверенности.
Почему куда чаще приходится видеть напускное безразличие отцов к эмоциям детей? Стоит ли за этим какой-то современный шаблон образа отца, который диктует мужчинам соответствующую модель поведения?
Кто ты, папа?
В статье «Культурно-исторические трансформации образа отца» авторы пишут:
«…в современном российском обществе явно обнаруживаются полярные тенденции, иллюстрирующие неоднородность, противоречивость и многоаспектность репрезентации образа отца. Смещение акцентов в его образе от «вершины власти» к маргинализации, нивелированию мужских обязанностей и делегированию их женщине, к безответственности и инфантилизму, прочно закрепившихся в образе отца, эти характеристики соседствуют с указанием на расширение диапазона отцовских ролей, утверждением их активной позиции в воспитании детей, утверждению новой модели отцовства.»
Однако что из себя представляет эта «новая модель отцовства» авторы статьи предлагаю читателю домысливать самому, предлагая лишь познакомиться с результатами некоторых социологических исследований:
«При описании «современных отцов» респонденты наделяли последних преимущественно негативными характеристиками: «они не участвуют в воспитании детей», «бесхозяйственные», «безразличные и отстраненные по отношению к ребенку».
И.О. Шевченко «Представление об отцах и отцовстве», 2015
Здесь следует иметь ввиду, что опрошенные описывали абстрактный образ современного отца, а не говорили о своих собственных. Это лишь свидетельствует о том, что на смену всемогущему патриарху традиционной семьи, в которой «тятя» есть царь и первая буква в алфавите, пока ещё не пришёл никто. И каким должен быть современный отец, динамично развивающееся общество ещё не придумало.
Впрочем, одно можно утверждать наверняка: попытка вернуться к прошлому, используя старые выкройки для пошива нового костюма, — это заведомо проигрышный вариант. В традиционной семье «тятя аз есмь царь» потому что он — главный охотник. Без него на голод обречены все остальные члены семейства. Он может стучать кулаком по столу, сечь розгами, рычать, быть безразличным — всё равно он останется тем, от которого материально зависят все остальные, а значит они будут принимать его таким, какой он есть, «мириться с его недостатками».
Современная жизнь предоставляет людям куда больше свободы манёвра. Ребёнок может в 16 лет кормить себя, и он имеет огромное число возможностей, где и как себя применить, не взирая на папины советы. Рычание и ломание столов — хороший способ побыстрее избавиться от ребёнка, который покинет родительское гнездо при первой возможности, вздохнув с облегчением.
Главным инструментом воспитания и влияния на ребёнка сегодня является умение поддерживать с ним эмоциональный контакт. Только таковой может гарантировать вероятность того, что однажды в сложной ситуации, сын подойдёт к отцу за советом. К отцу, а не к «старшаку» с улицы.
Рудияр
Я общаюсь с подписчиками в своём клубе ВК
