Странная любовь, отнимающая жизнь
Может ли ребёнок, который любит животных, вырасти охотником, отнимающим жизни безвинных тварей? Чаще всего так оно и происходит. Я не был исключением.
Любовь к природе — основа охотничьей романтики. Охотник не может жить без леса, но лес, а тем более оружие, пробуждают в мужчине очень сильный первобытный инстинкт охотника, который вновь и вновь побуждает его нажимать на спусковой крючок (или закидывать удочку в реку).
Ничего рационального в этом нет. Наше бессознательное живёт реалиями каменного века. Желание добывать ресурсы выливается в наиболее понятную мозгу форму пищедобывающего поведения, как только мужчина берёт в руки ружьё или арбалет. Холодильник полон, но… бессознательное устроено иррационально. И охота становится страстью.
Я, как и миллионы других мужчин, искал множество оправданий для того, чтобы убежать с оружием в лес и почувствовать себя свободным. Свободным, сильным охотником, успех которого зависит только от его собственных действий. Но раз за разом, возвращаясь домой, я ощущал гнетущее беспокойство: в жизни я не мог реализовать себя как добытчик, ибо, как я считал, государство и общество не оставили мне возможностей для материального успеха.
Многие охотники так и живут: охота становится для них игрой, позволяющей отдохнуть от серой рутины бесперспективного бытия. Это сравнимо с тем, как индеец, попавший в резервацию, иногда позволяет себе посидеть с товарищами у костра, чтобы вспомнить о былой свободе, и тогда глаза его загораются огнём жизни.
Но однажды для меня всё изменилось. Я долго охотился за бобром. А когда добыл его (охотник никогда не говорит «убил», словно стыдясь своего поступка), то испытал одно лишь отвращение к себе. С отвращения, с боли начинается любая трансформация.
Моё дело — моя охота
К моменту описываемых событий, я уже плотно увлёкся психологией и хорошо понимал, что охотничий инстинкт — просто программа поведения, могучая, но слепая. Я хотел и был уверен, что смогу, трансформировать её во что-то социально значимое, осмысленное и выгодное для самого себя. Так я пришёл к идее формулировки метода, который совершенно не случайно получил название «Охотник».
Охота в своей эволюционной сути — это процесс достижения цели, то есть добывания нужного тебе ресурса. Оказывается, что нам природой дано охотиться и получать от этого удовольствие. Не важно за чем ты охотишься: бобром, деньгами или знанием — ты в любом случае реализуешь одни и те же алгоритмы, формулируемые методом «Охотник».
Работать на сенокосе тяжело, пахать поле трудно, а охотиться — легко и приятно, не смотря на то, что энергозатраты ничуть не меньше (зимой, бывало по 12 часов на лыжах без продыху, а в рюкзаке только кусок хлеба с салом, да чай). Потому что восприятие любого процесса как процесса охоты изменяет состояние сознания и переводит психику в другой режим работы. Охотничий инстинкт — мощнейший энергетический инвестор, позволяющий демонстрировать чудеса трудолюбия.
Я уже много лет достаю ружьё из сейфа лишь затем, чтобы протереть его холодный, но всё такой же притягательный ствол. Я научился охотиться на другом поприще, превратив своё дело в охоту. Сегодня я помогаю десяткам другим людей пробудить свой охотничий инстинкт и сублимировать его энергию в конструктивное русло.
Всё о методе «Охотник» и его инструментах — в моём клубе
Рудияр
